Дневник Маугли

часть пэрвая

Поехали мы как-то в Адлер, на сборы...
Компания, та еще подобралась. Три Натахи и я. Мужики не в счет, потому как брать с них нечего, кроме силушки богатырской. Надо сказать, что были они все под два метра ростом, молото и дискоболы (да и *нецензурная брань*) отменные. Каким ветром меня (тощую и мелкую) туда занесло – отдельная история. И была у нас одна из Натах бабища роста немереного, с мозгами, меньше, чем глаз. До моего прихода звали они ее Натальей в лицо, Шлангой за спиной. С моей легкой руки (или языка?), стали всегда называть ее Маугли. Знала я ее давно, она жила в соседнем доме, и Маугли – погоняло еще с девятсотлохматого года. Училась она в пединституте, пропихнутая туда нашим тренером (в дальнейшем Шеф)
Общаться с Маугли было очень трудно, она долго загружала информацию, потом зависала, а потом выдавала неверный ответ. Проблемы начались сразу, как только мы сошли с поезда. Местные аборигены тыкали в нее пальцами, горячие кавказцы цокали языками, и в прыжке пытались заглянуть в ее глаза, самые смелые щипали за круп и совали номер телефона. В гостинице я попала с ней в один номер, о чем впоследствии практически не жалела, ибо столько ржача занюханная комнатенка в «Доме колхозника», не слышала.
Первая тренировка прошла на ура. У Маугли приключились критические дни. Во время разминки на стадионе она с кряхтением и стонами приседала и нагибалась, делала наклоны, и так махала руками, что запросто бы взлетела, попирая все законы гравитации. Шеф свистнул и дал отмашку на пробежку. Легкой трусцой я семенила, разглядывая мокрую от пота футболку Маугли, удивительного солнечного цвета.
- Лёлька, - пропыхтела она, - не тащись, как пьяная черепаха, догоняй, - и поддала газу.
Я проигнорировала ее сравнение с нетрезвым земноводным и продолжала трусить. Она медленно отрывалась от меня. Через пятнадцать-двадцать шагов из штанины ее треников на тартан вывалилась прокладка, слегка помятая, но уже не совсем свежая.
- Маугли! – завопила я, останавливаясь неподалеку, делая вид, что устала.
- Чё? - бибикнула она, не оборачиваясь.
- *нецензурная брань* в очо, - буркнула я, - быстро сюда, галопом!
Она развернулась с грацией бегемота и затопала в мою сторону.
- Ну? – запыхавшись, спросила она, приблизившись ко мне.
Я молча ткнула в прокладку и отошла чуть подальше, чтобы не вдыхать ядреный пот, который вырабатывало ее рыхлое тельце.
Маугли покраснела, что твой помидор, и громким свистящим шепотом прогудела:
- А че делать-то? Куда ее?
- В *нецензурная брань*, - гаркнула я, - мне пох, куда, убери ее нах отсюда!!
Краем глаза заметив, что приближается остальная компания, я, мягко обозвав ее дурой, потрусила дальше. Я бежала третий круг, когда она, вывалившись из-под трибун, довольная погромыхала рядом.
- Значит так, - сказала я, - после тренировки пойдешь в аптеку и купишь тампоны, ясно?
- Ты че, дура? – визгнула она, - я же девочка!
Я поняла, что будет трудно, но от своего не отступилась.
- Я сказала, купишь, значит купишь! Тебе сейчас надо вообще в номер валить, а то видно все будет. Впереди еще 4 часа тренировок, ты всю одежду насквозь пропитаешь своей кровью.
- Гыгы, - булькнула она, - ни фига, я прокладку на булавку пристегнула.
- Ту? Которая выпала?? – я аж остановилась.
- Ага, - ощерилась она и унеслась вперед.
Тренировка, как всегда заканчивалась небольшой разминкой, и бегом на ускорение. Мне, как самой ленивой, и не любящей это самое ускорение, было доверено самое важное – давать спортсменам отмашку. Шеф стоял рядом с секундомером, и руководил процессом.
- Пошла, - тихо говорил он, щелкая секундомером, я резко опускала задранную руку (Шеф в это время косил глазом на мою грудь, которая подпрыгивала от рывка) и наши слонопотамы стартовали.
Мимо один за другим с ужасным топотом проносились ребята, обдавая теплым вонючим ветерком, и притормаживали метрах в десяти, сгибаясь и тяжело дыша. Подошла очередь Маугли.
- Пошла!
Моя рука обрывается вниз, глаз Шефа подергивается, следя за грудью, Маугли стартует. Через 20 шагов, она с ревом раненного в жопу слона, взмывает вверх («Бубка, бля», - подумала я, уже поняв, в чем дело), валится на дорожку, сворачивается в позу зародыша и громко воет. Все стоят, разинув рты, но помочь никто не пытается, потому как все знают, что Маугли девочка-катастрофа, и так же орет, если ударится коленкой о косяк (что с ней случается по сто раз на дню)
- Что с ней? – интересуется Шеф у меня (они уже давно знают, что я при ней, как дуэнья)
- Прокладку на булавку приколола, - хмыкаю я.
- Дура, - беззлобно отзывается он. – А ты на что? Не можешь ей показать, как тампонами пользоваться?
- Запланировано на сегодня, - ответила я.
Он вздохнул, велел всем шуровать индахауз, подошел к Маугли, присел на корточки, потыкал в нее пальцем, что-то прошуршал и вразвалочку отправился за нами.
Вечер. Номер. Маугли волнуется, как невеста перед выходом. На подмогу я вызвала остальных Натах, но помощи от них никакой. Они регочут и не дают мне объяснить, что надо делать с тампоном. Маугли энергично кивает на каждое мое слово, но я знаю, что она ни *нецензурная брань* не всасывает. Я велю ей сходить в душ, потом вернуться в номер, понимая, что закладка первого тампона, ложиться на мои хрупкие плечи и шаловливые пальчики. Она пришла через 20 минут (мы в это время поглощаем «Киндзмараули» с фруктами), распаренная.
- Ты что, бля, мылась, что ли? Ведь после тренировки ходили в душ?! – спрашиваю я, стараясь сфокусировать на ней не совсем трезвые глаза.
- Ну да, ты же сама сказала… - бормочет она.
Я махнула рукой, потому что лень было объяснять, какое место я просила ее помыть, и велела ей снимать трусы и поставить одну ногу на край постели. Выпучу ее глаз, мог бы позавидовать филин. Я заорала:
- Быстро, нах! Трусы снимай!! И ногу на край кровати!!!
Не дав ей опомниться, я натянула целлофановую перчатку, которую нашла в коробке от краски для волос, распечатала тампон, присела перед ней на корточки и загнала в девичью плоть тампон. Входил он туго, ибо не в состоянии напрячь мозг, Маугли до упора напрягла влагалище. Девки за спиной ржали так, что закладывало уши.
- Если будете ржать, - гаркнула я, - заставлю вам соски ей крутить, чтобы она расслабилась!
Наконец закладка тампона закончилась. Маугли смотрелась фундаментально. В одной футболке, без трусов, нога на краю кровати, в глазах пустота (мозг обрабатывает ощущения, или пытается распознать инородное тело), веревочка от тампона одиноко колыхается в междуножье.
- Отомри! - ору я ей в лицо, она вздрагивает, глаза принимают осмысленное выражение, - Одевайся, - говорю я ей, и иду мыть руки. Вернувшись, я застаю в комнате наших мальчиков с водкой и закуской, мы запираем номер и начинаем пьянствовать. Маугли сидит на своей кровати, смотря куда-то в сторону (зуб на рельсы, что она прислушивалась к новым ощущениям), и в застолье не участвует, несмотря на то, что с нами сидит любовь всей ее жизни, чемпион России по метанию диска, Славка. Славка тоже очень удивлен, что Маугли не сидит рядом с ним, преданно заглядывая в глаза и лапая его коленку потной ручищей. Он посылает мне глазами маяки, и я покачиваю головой, прося его не беспокоить ее.
- Маугли, - подает голос Артем (в нашем миру Гондон, паря ростом 2 метра, с плохими зубами и зрением минус , - ты чего пришибленная такая? Пошли пить.
Я пинаю его под столом и шиплю, мол, не трожь.
- А? – выпадает из транса Маугли, - а… Я ща….
Она встает, и расшеперив ноги, как будто я туда загнала, как минимум, тыкву, в полуприсяде направляется к выходу. Пацаны ошарапученными глазами глядят вслед. Гондон сильно сощурив глаза, бормочет:
- А что у нее с походкой?
Я в двух словах обрисовываю ситуацию, и они, проржавшись, цепляют мне медаль «За отвагу и неприхотливость», быстро забацаную из обертки от шоколада. Через некоторое время, Маугли бодрой походкой вернулась в номер.
- Ну, славьте яйца, оклемалась, - обрадовалась я. – Не мешает? Не беспокоит? – спросила я у нее.
- Неа, - довольная, она машет головой. – Я его вытащила.
- Зачем? - удивляюсь я, наливаясь злобой. – За каким *нецензурная брань* я тогда тебе в пещеру лазила?? Ради собственного удовольствия??
- Так это… - она испуганно жмется к двери. – Я это…ссать захотела….
- И что? – срываюсь я. – За хером тампон-то вытаскивать???
- А как бы я поссала, если он там? – истерически отозвалась Маугли……
………………………………………….
Занавес, йоооптыть))
…продолжение следует…..

часть втарая
Адлер. Сборы. Утро. Маугли нарезала *нецензурная брань* тучу свежей капусты, залила ее уксусом, пересыпала солью, и меланхолично двигая мясорубкой хрустит так, что я просыпаюсь.
- Ты чего? – бормочу я, зевая так, что чуть не порвалась пасть. – Сейчас же на завтрак пойдем.
- Я расту, - поучительным тоном отвечает она мне, роняя изо рта часть непрожеванного завтрака на пол, тут же, не стремаясь, поднимает его и запихивает в рот. Я зажмуриваюсь, но это не помогает, и я понимаю, что сегодня у меня будет разгрузочный день.
- И че меня на капусту с уксусом потянуло, не знаешь? – спрашивает она меня, потому что я для нее кладезь полезной и умной информации, и должна знать все обо всем. Если бы она знала, что такое Нобелевская премия, то стопудово, закидала бы их комитет своими посланиями, что бы мне ее обязательно вручили. Два раза. А еще лучше – каждый год.
- А *нецензурная брань* знает, - отвечаю я, ковыряясь в сумке и думая, какое бы белье сегодня одеть, чтобы сразить наповал одного бегуна из Волгограда, который имеет привычку невзначай заглядывать за трибуну, когда я меняю футболку. – У моей бабки так же было. Захотела капусты с уксусом, нахерачилась ее и умерла через три дня.
Хруст прекратился, мозг Маугли начал загружать информацию. Через пару минут она отодвинула от себя бадью с капустой, и начала одеваться. Мы пошли на завтрак.
После тренировки мы с Маугли устало тащимся со стадиона в номер. Горячей воды в гостинице нет, и приходится полоскать усталые тела в холодной воде, что очень бодрит, если бы не истерические визги Маугли. Она запрыгивает под чахлую струю воды, благим матом орет: «Пиздец, бля!», выскакивает, и, отдышавшись, снова кидается на баррикады. От ее крика перепонки вдавливаются внутрь, и непрестанно звенит в ушах. Не знаю, что она там отмыла таким способом, потому что мыло и мочалку я в ее руках не наблюдала.
На ужине, она, жуясь, бубнит себе под нос, что она, все-таки растет (видимо, утренние слова о росте осели на подкорке, и стали девизом всего дня), что ей надо усиленно питаться, что она много сил тратит на тренировках. Ее *нецензурная брань* иссушает мой мозг, я и так не ела весь день, потому что перед глазами так и стоит кусок непрожеванной капусты с пола, который она запихивает в рот, а тут еще она достает своими стонами.
- Хватит! – рявкаю я, ударив ладонью по столу.
Она вжимает голову в плечи, ибо знает, что если Лелька кричит, то скоро в дело пойдут подзатыльники.
- Ща пойдешь, и купишь себе пожрать. Только не стони.
- Аха, - обиженно гудит она. - Я на чем готовить-то буду? Плиты-то нет…
- Купишь рис «Анкл Бенс», зальешь его кипятком, и пожрешь.
- Без мяса?
Я скрежетнула зубами, выпила залпом стакан компота и направилась к местному базарчику. Через пяток минут за спиной послышался топот и пыхтение. Я задержала дыхание, вжала голову в плечи, прижала руки к груди и приготовилась. Через секунду сзади меня обхватили могучие лапы, приподняли и начали мотать из стороны в сторону. Многострадальные ребра поскрипывали, волосы, разметавшись, реяли по ветру, подбородок Маугли упирался мне в шею, причиняя адскую боль. Она крутила меня и орала:
- Лелька! Я тебя обожаю! Сама бы я про этот Бемс и не догадалась бы!
Мозг загрузил информацию.
На базарчике туземцы мужского пола насовали нам два пакета фруктов, в обмен на выдуманные на ходу номера телефонов. Купив рис, и прибавив к нему еще банку тушенки, мы вернулись в номер.
Я валяюсь на кровати и наблюдаю, как Маугли пытается разобраться, что нужно делать с рисом. Она усердно шевелит губами и свистящим шепотом перечитывает инструкцию уже шестой раз. Вода в кастрюльке весело булькает, она вынимает кипятильник, и (я не успеваю даже мяукнуть), вскрывает пакет с рисом и засыпает зерна в кипяток. Мне нечего ей сказать. Если я сейчас скажу, что рис нужно было опускать в кипяток в пакете, то она зависнет, и останется голодной. Она, выждав какое-то время, приподнимает крышку.
- Лелька, а там воды много, какой-то суп получился. Что делать?
Я, пытаясь (в который раз безуспешно), хоть как-то немного разогнать ее мозг простыми, на мой взгляд, вопросами, спрашиваю:
- Как ты варишь обычный рис дома?
- Ну… Я это.… Кипячу молоко….
- Иди, слей лишнюю воду в раковину, - прерываю я ее, понимая, что у нее просто неисчерпаемый ресурс серого вещества.
Она подхватывает кастрюльку и тащит ее к раковине, тихо подвывая. Бросает кастрюльку в раковину, хватается обожженными пальцами за уши и исполняет танец якутского шамана. Я с интересом смотрю, сильно подозревая, что сейчас похожа на лайку из упряжки того самого шамана, только что не лижу себе яйца, задрав лапу.
Маугли крутится на месте, и я, прислушиваясь к завываниям, понимаю, что ручки у кастрюльки были горячими. «Балбеска, бля» - лениво думаю я, и отворачиваюсь к стене, но тут же соскакиваю с кровати от дикого вопля.
Маугли замерла, держась пальцами за мочки ушей, над раковиной. Опрокинутая кастрюлька стыдливо, медленно, как вулкан лаву, извергала перепаренный рис в грязную раковину. Тошнота снова подкралась к горлу, потому что до этого я пыталась вбить Маугли в голову, что харкаться в раковину, да и вообще, девушка не должна. Матюкнувшись, я дала сильнейшего пендаля, на какой только была способна, ей под седло, и пошла в номер к пацанам, рубиться в дурака. Через два часа, в небольшом подпитии, я прокралась в номер. В раковине стояла немытая тарелка из-под риса, в ведре валялась банка из-под тушенки. Маугли была сыта и горой возвышалась под одеялом, подрыгивая во сне ногой. «Вот, еблунья, сожрала все-таки» - подумала я, засыпая.
Проснулась я оттого, что Маугли, в потемках нашарив мою грудь, вцепилась в нее (приняв ее за плечо, что ли?) трясла меня. Для того чтобы отодрать ее лапищу, мне пришлось сильно потянуть ее за спутанные волосы. Взвизгнув, она, к моему облегчению, отцепилась от груди.
- Хули надо? - спросила я.
- Лелька, у меня в жопе колет, - скороговоркой выдала она.
От неожиданности я заржала так, что чуть не подпустила в трусики.
- У тебя там ро-о-о-оза-а-а-а, - все, что смогла я выдавить из себя, задыхаясь от смеха.
- Какая, на *нецензурная брань* роза? Правда колет. Я умру?
Отдышавшись, я предположила, что она простыла, принимая холодный душ, и что к утру все пройдет, главное не нервничать. И беречь себя. И, главное, не лезть в море в апреле, о чем я предупреждала заранее. В общем, мое занудство, и спокойный тон, успокоили ее. Я уложила ее в постель, подоткнула одеяло, и, хихикая, улеглась сама.
Во сне, я в костюме Женщины-кошки (он был мне очень к лицу) шастала по какому-то заводу, от кого-то убегая. Притаившись за углом, я поджидала своего врага. Он выскочил неожиданно, какой-то здоровый лохматый дядька, схватил меня за плечо и загудел в ухо Мауглиным голосом: «Лелька-а-а…. Ну в жопе-то все равно колет. Я точно не умру?» Я вынырнула из сна и снова чуть не обоссалась, только уже от страха. Маугли стояла надо мной, до усеру похожая на того дядьку.
- *нецензурная брань*! Да что тебе надо-то? *нецензурная брань*, чесслово! - заорала я.
- Ну, Лелька, ну не кричи. Я тут подумала, я на ужин рыбу брала, может, там косточка застряла?
- Ну и как ты себе это представляешь? – удивилась я тому, что она ПОДУМАЛА.
- Ну…. Она как-то в горле проскользнула, а в жопе застряла.… Поперек…. И колет теперь.
- Значит, теперь ты всегда будешь ходить с рыбьей косточкой в жопе, - резюмировала я. – А теперь, пошла на *нецензурная брань*, я спать хочу.
- Лель, - захныкала она, - а может, ты посмотришь?
- Может тебе еще вытащить ее? Дура, бля, на *нецензурная брань*, сказала, иди!
- Ну, если ее видно, ты пинцетом сможешь вытащить….
Покрыв ее всеми матерными словами, которые знаю, я пообещала сводить ее завтра в медпункт, чем успокоила ее, и, укрывшись одеялом с головой, что бы не слышать ее предсмертных стонов, заснула.
Во сне, я, на какой-то машине, гоняла по горному серпантину. Перед резким поворотом, выворачивая руль, я так его потянула, что он оказался у меня в руках. Я пыталась закричать, но не могла. От ужаса я проснулась и все-таки заорала. Маугли сидела возле моей кровати, в позе Роденовского «Мыслителя», только вторая рука мирно покоилась на том месте, где по ее соображениям застряла рыбная кость.
- Лелька, - прошелестела она, - я тут подумала….
Ее слова повергли меня в шок. В голове моментально пронеслась мысль о том, что мозг у нее в жопе, рыбья кость тычется в него, чем и стимулирует мыслительные процессы. Она никогда не думала больше, чем один раз в неделю, а тут аж два раза за небольшой промежуток времени. Сон сняло, как рукой.
- Что случилось? – испуганно выдавила из себя я фальцетом.
- А твоя бабка правда умерла через три дня после того, как поела капусту с уксусом?

………………………………………….
Занавес, йоооптыдь))
…продолжение следует…..

часть третья
Адлер. Сборы. Жара такая, что не хочется шевелиться. Я сижу на трибуне. Наши разбрелись по секторам и вяло метают в поле диски и молоты. Я улеглась на лавку, накрыла глаза банданой и закурила.
- Шалава, - ворчит Шеф, присаживаясь рядом. – Хоть бы не курила при мне. Совсем никого не признаешь.
- Отъебись, - лениво отзываюсь я, затягиваясь. – Что ты будешь делать, если я уеду? Маугли будет отнимать все твое свободное время, да и не свободное тоже.
Шеф тяжко вздыхает:
- Что за цирк устроили сегодня в медпункте? Медичка приходила, жаловалась.
- Какой, на *нецензурная брань*, цирк? – возмутилась я. – У надежды советского спорта кололо в жопе, она мне всю ночь не давала спать своими стонами…
- Что ты не могла ей все объяснить? – заорал он на меня.
- Пошел в *нецензурная брань*, - я встала и пошла к секторам.
Маугли, нежно обхватив потной лапой диск, топталась в круге, принимая нужную позу. Она походила на йети, готовящегося посрать так, чтобы не запачкать пятки. Для сходства ей не хватало только буйной растительности на жопе. Покряхтев, (я подумала, что у нее ща точно что-нибудь вывалится) она начала делать замах рукой. Я обошла сектор и встала за сеткой, как раз напротив нее. Лоб ее был наморщен до такой степени, что не было видно и без того маленьких глаз. Мозг загружал амплитуду размаха, постановку стоп, силу раскручивания. Загрузка данных завершилась, Маугли последний раз сделала широкий замах, и громко ыхнув начала раскручиваться. Выкинув диск в поле, она приложила широкую ладонь к глазам, закрываясь от солнца.
- Пятьдесят три – пятьдесят пять, - прикинула я. – Какого *нецензурная брань* ты опять не крикнула «Поле», и не посмотрела, есть ли там кто? Сколько раз можно говорить тебе об этом? Каждый раз, перед тем, как метнуть снаряд, ты должна посмотреть, чисто ли в поле. Если нет, ты должна предупредить об этом, крикнув. Когда ты идешь сама за снарядом, ты должна идти по кромке, непременно проверяя, не кидает ли кто-нибудь. Вот прилетит копье в жопу, будешь знать. Это тебе не рыбья кость.
- Да, ладно тебе, Лелька, - миролюбиво прогудела она, - не попала же ни в кого.
Посвистывая, она своей шикарной походкой направилась за снарядом. А походка у нее была, и правда что надо. Про такие говорят: не идет, а пишет. В случае с Маугли, я бы еще добавила: не пишет, а рисует. Ее мощные, как столбы, ноги были изогнуты в причудливой форме. В районе плотно сомкнутых коленей они расходились в разные стороны, что бы встретиться снова в области больших пальцев. При ходьбе она изящно подгребала стопами песок/пыль/грязь, в общем, все, что топтала в это время.
Полюбовавшись несколько секунд на это чудо природы, я переместилась к соседнему сектору, где не менее изящный Артем (далее – Гондон), не менее нежно лапал свой диск. Врожденная скромность и интеллигентность мешала ему носить очки и ухаживать за полостью рта, что давало мне повод не подходить к нему ближе, чем на два метра. Он же был уверен в моей неземной красоте, что непомерно мне льстило.
- Привет, Лелька, - ощерился он, усиленно щуря глаза. Уверена, что он узнал меня по красной бандане и маленькому росту. – Опять сачкуешь? Шеф выгонит тебя из команды.
- Ебись-ка ты конем, олень, - ответила я. – Вы тут без меня с тоски сдохнете, - я пыталась отвлечь его внимание от поля, чтобы Маугли ушла подальше, и он не смог бы заметить ее. – Смотри, какое я белье вчера купила.
Я задрала футболку, показывая небесно-голубой кружевной лифчик. Он гыкнул, пустил слюну, уронил диск и приблизился вплотную к сетке. Я задержала дыхание и сделала шаг на встречу. Он тяжело задышал, сощурил глаза, пытаясь разглядеть больше, и шумно сглотнул.
- Лелька, - прохрипел он, - пошли сегодня в бар какой-нибудь сходим? Я приглашаю. А потом погулять можно.
«Аха - подумала я. - Уже, по ходу, в мыслях трахаешь меня на лежаке, на пляже»
- Я подумаю, - ответила я, заметив, что Маугли отошла на нужное мне расстояние. – Давай уже, работай. А то Шеф тебя скорее выставит вон, чем меня.
Я одернула футболку, Гондон, вздохнув, оторвался от сетки, подобрал диск, и начал принимать ту же позу, что и Маугли. Еще один обосравшийся йети, бля. Обернувшись в поле, никого не заметив (что неудивительно, при его-то минус , он для порядка крикнул: «Поле!» и начал раскручиваться.
Маугли пистыхала по полю, насрав на все крики. То, что произошло через две секунды, превзошло все мои ожидания. Маугли наклонилась за своим диском, выставив на всеобщее обозрение жопу, с чуть спустившимися трениками (можно было обозревать волнующую впадину, которая запросто бы возбудила какого-нибудь тюленя), и начала подниматься. Диск, выкинутый дрожащей рукой Гондона, приближался к ее голове. Ширкнув, уже на излете, по Мауглинской макушке, он пролетел еще немного и упал.
- Пятьдесят восемь – пятьдесят девять, - по инерции прикинула я, - если бы не черепушка Маугли, то и все шестьдесят один, - и рванула в поле.
Маугли, распластанная, лежала на песке, похожая на выброшенного, на сушу кита. Со всех сторон к ней бежали люди. Я бежала следом за Гондоном, и слушала его панические визги.
- Я кричал «Поле!»… Я смотрел…. Там не было никого…
- Заткнись, уебок, - на ходу кинула я, обгоняя его, - Не *нецензурная брань* было на сиськи мои пялиться. Одно слово – Гондон, бля!
Маугли помогли подняться, она трясла гривой, и, обведя всех мутным взглядом, просипела:
- Че было?
- То, бля, было! - я орала ей в лицо, брызгая слюной. - Дура, *нецензурная брань*, *нецензурная брань*, я тебе только что говорила, смотри в поле, когда за снарядом идешь! Ты когда уже будешь слушать, что люди тебе говорят, деревянная, бля….
Шеф оттащил меня в сторону, чтобы я ненароком, со злости, не напиздюляла ей.
- Да, ладно, - отозвалась она. – Все я поняла, че ругаться-то.
- *нецензурная брань* в номер, - велел ей Шеф.
- Все нормально, у меня ничего не болит, ща я посижу немного и продолжу.
Она, чуть пошатываясь, пошла к трибунам прямо через поле. Как всегда, не глядя на сектора. Меня это взъебло до глубины души. Я набрала побольше воздуха в легкие и гаркнула:
- Маугли! Поле!!!
Она, вздрогнув, закрыла голову руками и повалилась на колени. Ткнулась башкой в песок и замерла, задрав жопу со спустившимися трениками, все с той же впадиной (я подумала, что она без трусов, и была права, как потом выяснилось). И стала похожа на жирного страуса…. Урок высекся на ее мозговых скрижалях навечно….

………………………………………….
Занавес, йоооптыть))
…продолжение следует…..